Новости онкологии Уголок онкопсихолога
08.04.2022
Возьмем обычный российский город – региональный центр под названием Ульяновск. Великая река Волга, на берегах которой располагается город, в этом месте самая широкая и местами напоминает море. По площади регион сопоставим с площадью Голландии и превосходит Бельгию. В самом городе есть мощный комплекс самолетостроения, производящий крупнейшие самолеты для транспортной авиации. Есть автомобильный завод под известной в России маркой УАЗ, каждый из нас знает, как выглядят производимые здесь машины. Есть крупный центр атомных реакторов, на базе которого создан научно-исследовательский институт. Центр производит практически весь спектр радиоизотопов, используемых в различных целях, прежде всего, в медицине. В частности, есть только два центра в мире, где производят калифорний 252, один из них наш, второй – в Соединенных Штатах. Есть региональный онкологический центр, где проводится лечение пациентам города и области. В регионе есть даже свой протонный центр, пока – самый крупный в России. Есть хоспис, один из первых в России. Но – нет НИ ОДНОГО онкопсихолога, к которому онкологи могли бы направлять своих пациентов. Полагаю, что это, скорее, типичная ситуация для России. Мы строим центры, ставим новые аппараты, создаем новые приказы по организации онкологической службы – но забываем о тех ситуациях, когда все усилия врачей, все организационные потуги, все вложенные деньги могут быть перечеркнуты гибелью пациента, не получившего квалифицированной помощи специалиста – не онколога, а психолога, в ряде случаев – психиатра.
Пациент, 64 года, сохранный, без явной сопутствующей патологии, начал курс гормонотерапии и лучевой терапии по поводу рака простаты 3 стадии. Внезапно уже в первой половине курса начал отмечать резкую слабость в конечностях, вскоре он просто не мог вставать с постели. Полностью обследован, никакой патологии, способной вызвать подобные явления, не обнаружено. И только доверительный разговор лечащего врача тет-а-тет с пациентом позволил выявить истинные причины этой клинической ситуации: пациент был полностью подавлен самим фактом проведения гормонотерапии, по его мнению, убивавшей в нем мужчину, и был готов дойти до самоубийства. Отмена гормональной терапии полностью изменила ситуацию, пациент благополучно закончил лечение, посещая сеансы психолога. Страшно подумать, что абсолютно курабельного пациента с хорошим прогнозом могли бы выписать как неизлечимого!
У пациентки 52 лет вскоре после начала курса послеоперационного химиолучевого лечения по поводу рака языка вместо традиционной сухости в полости рта открылось почти профузное слюнотечение, сопровождавшееся ощущением инородного тела в глотке; любая попытка произнести слово приводила к рвотному рефлексу. Многократные обследования не выявили причин для подобных симптомов, но позволили заподозрить иную природу этих явлений, что было подтверждено психологом. Пациентка – учитель начальной школы, для которой ее оперированный язык был основным «рабочим инструментом» (она даже не умела писать сообщения на телефоне!), – поставила крест на своей жизни, понимая, что не способна более владеть этим инструментом так, как прежде. Назначение инъекционных, а затем таблетированных антидепрессантов и всего пара бесед с психологом позволили полностью завершить курс лечения, впоследствии пациентка полностью восстановилась и вышла на работу.
Наверняка подобные примеры есть почти у каждого из нас. Попытки понять, как же обстоят дела в России с онкопсихологической помощью, продемонстрировали следующие факты:
1. По приказу министерства здравоохранения РФ об организации онкологической службы в России, который регулярно обновляется, должность онкопсихолога в штатное расписание онкологического учреждения не входит. Отчасти по этой причине в большинстве регионов онкопсихологическая служба отсутствует как таковая, в лучшем случае есть разрозненные психологи общего профиля, оказывающие помощь онкологическим больным и их родственникам, преимущественно уже на финальных этапах жизни. Должность онкопсихолога без сомнения должна быть в штате сотрудников онкологического учреждения, и это нужно закреплять приказом.
2. В России нет отдельной специализации – онкопсихология. Существует несколько очных программ повышения квалификации в ведущих профильных центрах. Зачастую же обучение тех психологов, которые хотят посвятить себя именно работе с онкологическими пациентами, осуществляется «виртуально», людьми, не имеющими практического опыта в этом направлении. В России нет единой утвержденной государственной программы. Программы, созданные разными авторами в различных центрах, абсолютно разные по содержанию и качеству, многие центры постдипломной подготовки ваяют свои собственные программы (это сейчас в тренде), но многое в них взято с потолка. В идеале повышать квалификацию психолога нужно по программам действующих и опытных онкопсихологов. Наблюдение показывает, что программы «теоретиков» не помогают в практической работе, а самостоятельная «пристрелка в бою» может приводить к вторичной травматизации как пациента, так и специалиста.
3. В программу обучения врача онколога не включено ни одного занятия, посвященного онкопсихологии. При том, что, например, в НМИЦ онкологии имени Петрова наработана значительная методологическая база для медицинских работников. Полагаем, подавляющее большинство из нас все еще просто не знают, какие клинические или поведенческие симптомы у пациента должны заставить нас задуматься не только о дообследовании, но и о консультации у психолога. На наш взгляд, это большой пробел в нашем образовании, который требует восполнения путем внесения изменений в программы обучения, что всегда чревато немалыми бюрократическими сложностями. Поэтому пока это только личная инициатива врача. Ряд университетов или крупных медицинских центров предлагают в рамках курсов повышения квалификации врачей специальные курсы по онкопсихологии; сложно сказать, пользуются ли они популярностью.
4. Тем не менее, онкопсихология в России существует. По мнению специалистов, она более активно начала развиваться в течение последних 10 лет при активном участии корифеев российской онкопсихологии – сначала в составе крупных онкологических центров, затем при различных фондах и общественных организациях, а также отдельно. Так, например, с середины 70-х годов ХХ века в НМИЦ онкологии имени Петрова (ранее – НИИ) проводятся исследования, оказывается практическая психологическая помощь, формируется отечественная методологическая база переподготовки врачей и психологов.
В Республиканском онкологическом центре Казани имеется отделение паллиативной и психологической помощи, основанное в 2017 году, в котором работают 2 психолога и 2 психотерапевта. Они консультируют и пациентов центра, и ведут пациентов в отделении, куда они госпитализируются в среднем на 10 дней, чаще это больные раком молочной железы. Как правило, пациентов направляют врачи различных отделений центра, но бывают и самообращения. В настоящее время не менее 1200-1600 пациентов ежегодно получают необходимую помощь в этом отделении плюс проводятся тренинги с медперсоналом при выявлении признаков выгорания по результатам тестирования. И хотя сегодня повышение квалификации проходят специалисты из многих регионов страны (к примеру, институт практической психологии Иматон в Санкт-Петербурге силами онкопсихологов НМИЦ онкологии имени Петрова предоставляет регулярную программу с 2014 года), к сожалению, далеко не все профильные учреждения здравоохранения открывают штатные единицы онкопсихологов.
С 2009 года проводятся ежегодные конгрессы онкопсихологов России, которые пока демонстрируют одно: трудоустроенных квалифицированных в области онкопсихологии специалистов все еще очень мало. Среднее число участников съездов – около 200, в период пандемии можно было зарегистрировать до 400 подключений – но это не обязательно онкопсихологи, но и просто интересующиеся, и не только Россия, но и ближайшие страны-соседи (Беларусь, Казахстан, Таджикистан, Литва, Абхазия). В 2010 году в Санкт-Петербурге зарегистрирована первая и пока единственная Ассоциация онкопсихологов Северо-Западного региона России. В ее состав входит подавляющее большинство штатных онкопсихологов профильных учреждений Санкт-Петербурга, а также психологи Москвы и ряда ближайших регионов. Ассоциация имеет свои страницы в социальных ресурсах, составляет методические рекомендации, памятки для врачей, представители ее участвуют в клинических консилиумах в крупных центрах.
Таким образом, онкопсихология в России представлена – но крайне неравномерно по регионам и развивается скорее хаотично, причина – отсутствие поддержки государства.
На XXIV Российском онкологическом конгрессе в 2020 году состоялась совместная сессия ASTRO-RUSSCO, посвященная ментальным расстройствам и психологическим особенностям у онкологических больных на фоне лечения, эта же сессия была принята на ежегодном конгрессе ASTRO, прошедшем в смешанном формате в сентябре 2021 года, и ведущие радиационные онкологи мира, включая президента ASCO профессора Lorie Pierce, безоговорочно согласились участвовать с докладами в ней – что еще раз подчеркивает актуальность проблемы.
Наша абсолютная уверенность состоит в том, что о психологических трудностях у наших пациентов необходимо помнить и заботиться каждому практикующему онкологу, а путь пациента, нуждающегося в психологической помощи, от онколога к психологу должен быть максимально коротким и беспрепятственным.
